 |
О компании |
Пресс-центр |
СМИ о нас |
Новости
25 июля 2018
Дмитрий Каменщик. Путь миллиардера
YouTube
Портнягин: Я вам расскажу, что мы здесь снимаем. Мы хотим сделать большой спецвыпуск часовой о компании Домодедово, об аэропорте, обо всех процессах, которые внутри.
Каменщик: Мы называем DME. Группа DME.
Портнягин: Да, DME Group. Хотим показать вас. Потому что вы классные, большие. Ну, что, поехали? Мы плавно перетекаем в ангары, где происходят очень интересные события: приезжает молодежь, студенты, люди поют со сцены, тут же ездят пожарные машины, тут же подгоняют какую-то технику. В общем, когда я попал в этот процесс, я своим глазам сначала не поверил, что все это симулятор. Я раньше видел симуляторы, но все это выглядело как компьютерная игра какая-то. Но здесь это прям самый настоящий рабочий процесс. И когда я начал задавать вопросы, а кто это вообще придумал и кто дал толчок всему этому, сказали, что это Дмитрий Владимирович. Я хотел сказать, что это очень здорово, то, что здесь происходит. Расскажите, как пришла такая идея – создать DME Live, и какую боль она решает для компании, для бизнеса.
Каменщик: Мы столкнулись с проблемой подготовки персонала для наших предприятий. Несложный расчет показывает, что нам надо в год надо получать около 2000 специалистов. Перед нами стоит вопрос — откуда, где мы можем получить готовых специалистов, какое учебное заведение их готовит? Когда начинаешь отвечать на этот вопрос, понимаешь, что строго таких, как нам надо, не готовит никакое учебное заведение. Следовательно, мы должны создать какую-то систему, которая восполняет этот пробел в подготовке, с которым мы столкнулись. Таким образом, появился и симулятор. Кстати, у симулятора есть еще одна особенность. Если вы зададитесь вопросом — как вам определиться, кем вы хотите работать? Обычно мы с вами, Дима, знаем, что ответ на этот вопрос приходит в том возрасте, когда менять профессию поздно. Вопрос — а можно найти профессию еще тогда, когда ее еще можно поменять, а можно сразу учиться по той профессии, которая тебе нравится, вообще можно ли найти инструменты для решения этих двух задач одновременно?
Портнягин: Потому что ожидания и реальность, как правило, потом начинают расходиться.
Каменщик: Вот именно. Для того, чтобы определиться, где работать, ты должен ответить на несколько вспомогательных вопросов: какой ты, и второй – какой у тебя есть выбор. Где найти ответы на эти вопросы, как определить, какой ты, где источники информации об этом? Куда следует обратиться: пойти в семейную консультацию или спросить своего классного руководителя? Или пойти в психологическую консультацию? Где найти ответ, профессиональный (о профессиональном сервисе речь идет) ответ на этот вопрос? Как нам кажется, пока в обществе не то что бы не заготовлен ответ на этот вопрос, оно даже не поставило перед собой эту задачу. Вторая половина… Помнишь я упоминал про то, что человек, выбирая, должен знать не только кто он, но и еще должен знать, какой у него есть выбор. Какой есть выбор для таких как он? А где найти ответ на этот вопрос? Только у нас в корпорации существует 4000 разных должностей, не частных, как мы говорим (частных у нас около 15000), а принципиальных должностей, как мы говорим, матричных. Одну и ту же должность оператора самоходного механизма может занимать несколько разных людей. В разных предприятиях, в разных контекстах. Вот таких должностей 4000. Строго говоря, что если мы будем о каждой должности рассказывать подробно, то на выслушивание такого текста у человека уйдут годы. Как сократить время? Это как раз те самые годы, ради экономии которых мы и создаем всю систему. Не хотелось бы, чтобы человек определился со своей профессией, когда ему 50. Хотелось бы, чтобы он мог определиться, когда ему 16 или 17 или 18 лет.
Портнягин: Потому что от этого зависит его уровень счастья.
Каменщик: Конечно. Потому что от этого зависит его производительность труда и благополучие, кстати, всего общества. От этого зависит, сколько он будет зарабатывать. От этого зависит, будет ли он счастливым или несчастным человеком. Следовательно, больше чем достаточно оснований для того, чтобы что-то придумать, ища ответы на эти два вопроса. Нам пришло в голову, что скучный рассказ о профессии — не решение. Во-первых, он долгий, как вы поняли, длится годы и закончится только тогда, когда выбор уже станет неважным, потому что вы уже обременены разными обязательствами. Вы хотели бы работать на другой работе, но у вас уже семья, ипотечный кредит, и вы не можете ничего поменять. И второе, ну если хотите, выбор должен быть ну таким, рельефным что ли. Вы должны не просто посмотреть красивое видео об этом или послушать рассказ профессионала, вы должны пережить соответствующий профессиональный опыт. А каким образом можно это сделать? Даже компьютерная игра, как вы правильно обратили внимание, не решение. В реальной жизни мы всегда взаимодействуем с другими людьми. Как найти такую игру, где ты будешь в профессиональном контексте взаимодействовать с другими людьми? Мы не нашли такой игры на рынке, и нам пришлось создать ее самим. Вы сейчас присутствуете… нельзя назвать это экспериментом, мы занимаемся этим уже много лет, но вы присутствуете на событии, которое как раз является такого рода сущностью. Мы между собой договорились не называть это игрой, потому что это слишком серьезно и дорого, и договорились называть это real time симулятором. Вы можете пережить профессиональный опыт взаимодействия с другими людьми, такими же, как вы. Без социального контакта, надлежащий социальный опыт у вас не появится, и вы не сможете определиться, нравится вам работа менеджера или нет. Теоретически вам, может быть, нравится работа менеджера, потому что за нее вам много платят, но фактически, когда вы столкнетесь с непониманием, сопротивлением, уклонением от исполнения обязанностей, подозрительностью, интригами, может быть, вам не понравится работа менеджера. Как проверить, как пережить профессиональный опыт? Вот способ.
Портнягин: А если это не DME, например, если человек хочет еще шире взять и проверить себя, где ему будет комфортно, что ему нужно сделать? Если ему 15, например, или 16 лет.
Каменщик: Не знаю.
Портнягин: Да вы уже создали эту платформу. Это и социальный проект, но в то же время…
Каменщик: Не знаю, Дмитрий. Но совершенно очевидно, что применительно к симулятору все ориентировано на нашу отрасль и наш локальный контекст. Мы не погружаем наших студентов в обстановку, которая не имеет никакого отношения к реальности. Они работают строго на том программном обеспечении, которое используем мы, строго на той технике, которую используем мы. И мы готовим их почти по таким же программам, по которым готовим и повышаем квалификацию взрослых людей. Следовательно, мы не помогаем человеку определиться с профессией вне нас. Но мы помогаем человеку определиться с профессией, с одной из тех самых 4000 внутри нашей системы.
Портнягин: Какой результат для компании? Когда вы запустили этот симулятор?
Каменщик: Вся система симуляторов делится на три веточки. Существуют «лайвы» так называемые. Мы их называем DME Live и дальше предикат. К ним относятся DME Live Classic, DME Live Practice и DME Live Management. Мы приглашаем Вас, следовательно, и на Classic и на Management. Особенно Management, кстати, интересно. Classic сделан для студентов высшего образования, Practice больше ориентирован на специалистов, и в основном, не все, но, в основном, вы увидите здесь колледж. Classic — это работа полностью с вычислительной системой. Вы не соприкасаетесь здесь с техникой, бортовым питанием, грузами. У вас меньше тактильных ощущений, но социальный опыт точно такой же, потому что речь идет о подготовке другого типа специалистов — специалистов с высшим образованием. Management — интересная задача, которую мы, похоже, почти решили. Мы не знали, вот вопрос, как погрузить менеджера, как вообще понять, не тренируясь на живых людях, для тебя эта работа или нет. Мы написали очень сложный софт, работали над ним, наверное, два года, где вы должны выполнять сложные операционные карты, связанные с нашими бизнесами. У вас фактически аэропорт в подчинении, но вы сами ничего сделать не можете. Вы менеджеры, у вас команда 30 или 35 человек. Вы сами ничего сделать не можете, сделать могут мульты, симсы, виртуальные человечки, написанные нами, которые перед этим обучаются по алгоритму нейронных сетей, долго прокачиваются, как говорят геймеры, собирая информацию о том, как себя вести. У них абсолютно человекоподобное поведение, они могут хулиганить, приворовывать, слушаться, не слушаться, возмущаться, впадать в истерики, влюбляться. Предусмотрен сценарий, когда возникают любовные отношения между живым менеджером и виртуальным симсом, он может начать ухаживать за своим начальником, сердиться, что ему не отвечают взаимностью, у него от этого меняется производительность. Его можно обучать, его можно отправлять на обучение. Словом, они похожи, очень похожи на реальных людей. И вот вы команда менеджеров, у всех свои специальности, вы так же взаимодействуете. Но это, правда, не в ангаре проводится, обычно мы арендуем какую-то гостиницу или используем свои площади для этого. И вы управляете вот этими виртуальными человечками. Это третий продукт линейки «лайвов». Есть линейка «челленджей». В ней представлено сегодня два продукта. Есть SWAT Challenge — это special weapons and tactics, в которой мы готовим специалистов для системы транспортной безопасности. И Chef Challenge, в котором мы готовим специалистов для нашего пищевого производства большого. И существует два кэмпа. Это с выездом на пленэр. В кэмпах у нас есть Security Camp…
Портнягин: Это весело.
Каменщик: Да-да-да. Это длится около недели. По-моему, шесть дней, если я правильно помню точно длительность кэмпа. Есть Security Camp — что-то отдаленно похожее, все на наш манер, но отдаленно напоминает военные сборы. И есть Advance Security Camp. Вот два кэмпа. И есть еще один продукт. Есть Pritok Camp, который мы проводим для студентов.
Портнягин: Вот только что это и произошло. Поток был.
Каменщик: Не понял.
Портнягин: Вот эти студенты, которые сейчас были, — это собственно действо, о котором Вы сейчас говорите.
Каменщик: Да, обобщенно. Корпорация не берет людей на улице. Мы планомерно, много лет готовим себе детей сами. Ну, людей на самом деле, начиная с детского возраста, поэтому я сказал детей. Мы начинаем с 15, может быть, лет.
Портнягин: Какой процент отваливается, какой процент добегает до контракта и уже сотрудничает с вами? Есть какая-то статистика?
Каменщик: Статистика такая, что, не учитывая какие-то специальные переделы, вроде, например, момента, когда все поступают в институт или все поступают в колледж, там процент меняется, в зависимости от того, какой вы выбрали, может, институт, где высокий конкурс, и там вы получите не статистически детерминированные потери. Обычный фон — около 12% годовых. То есть мы теряем около 12%. К слову сказать, мы среди взрослого персонала, работающего у нас на боевых должностях, теряем приблизительно столько же — около 12%, наверно, чуть поменьше сейчас, 9—12%.
Портнягин: Большое же еще преимущество, что вы получаете молодую кровь, с абсолютно другим мышлением, с абсолютно другой скоростью, и компания обновляется изнутри, думает по-другому.
Каменщик: Я думаю, что преимущество скорее даже не в возрасте, для нас, как мне кажется, фактор — не возраст, а подготовка. Мы получаем людей, которые точно знают, чем они будут заниматься. Согласитесь, это скорее исключение, чем правило. Они именно это и хотят делать. Они идут на ту должность, которую хотят, чтобы у них была. Они для этой должности приобретали знания, и к моменту, когда они приходят на должность, они уже имеют то, что мы называем профессиональный допуск. У них есть профдопуск — это электронный сертификат, который позволяет им с первого дня работать. И кстати, с первого дня зарабатывать.
Портнягин: Приятно, что Вы погружаетесь во все эти процессы: софт, автоматизация, искусственный интеллект и т.д. Вам это самому нравится или Вы понимаете, что это уже определенная безысходность, потому что Вы должны управлять механизмом, Вы должны обязательно это все знать? Честно.
Каменщик: Честно и то, и это. Я вот задумывался о том, что первично. Безысходность, безусловно, присутствует, потому что если мы не будем этого делать, кажется, что задачи, которые мы перед собой ставим в развитии бизнеса, — не решаемы. С другой стороны, мне точно совершенно это нравится. Я получаю огромное удовольствие от работы, и с радостью иду на работу каждый день. Отвечая на твой вопрос, я задумался, что первично, что вторично. Я потому это полюбил, что почувствовал, что это безысходно, или полюбил, а потом стал всех убеждать, что у нас другого выбора все равно нет. Ответ на этот вопрос, пожалуй, не знаю.
Портнягин: А вот первая линия людей, или первый круг людей, который Вас окружает, — это какой примерно возраст? Или какими бы Вы хотели видеть людей, какого возраста?
Каменщик: Первый круг людей — самые старшие — можно разглашать такую информацию, о возрасте женщин? Самые старшие менеджеры в корпорации, какой у них возраст? Я думаю, 40—45 лет в среднем, наверное, самые старшие менеджеры в нашей корпорации. Следующий уровень менеджеров — это, наверное, возраст, непосредственно подчиненный директорам, старшие руководители, но еще не директора — наверное, возраст 30—35 лет. Часто ли такое бывает, что молодые, совсем молодые люди становятся большими руководителями у нас? Я бы сказал, что это бывает чаще, чем в среднем по рынку. Не потому, что мы это специально поощряем, а потому, что у этого есть материальные основания. Мы просто сэкономили те годы, которые нужны человеку для того, чтобы разобраться и показать себя. Он уже пришел на должность с готовым профдопуском.
Портнягин: Я читал одно из интервью Олега Тинькова, он говорил о том, что топ-менеджеры должны быть до 30 лет, не больше. Иначе будет сложно внедрять что-то новое, иначе будет точно не про технологии, иначе все будет по-старому и т.д. Как Вы думаете по этому поводу?
Каменщик: Я с уважением, заочно, я не знаю Олега Тинькова, с большим уважением отношусь к нему и делу, которое он делает, но абсолютно не согласен с ним. Абсолютно не согласен с ним. Я вообще считаю непозволительным вводить возрастной ценз на должность менеджера. В какой-то ситуации для вас очень ценен опыт. Не знаю, сталкивался ли с этим Тиньков или нет, но в какой-то ситуации для вас очень ценен опыт. И если вы имеете дело с очень сложными процессами, то у вас уходят десятилетия для того, чтобы подготовить менеджеров. Если вы захотите подготовить директора Domodedovo Airport Handling или Domodedovo Catering, или директора Cargo, то вам потребуется 20 лет. Вы не успеете быстрее. Если вы будете учить его каждый день, рабочий день, и начнете сразу после школы, лучше сказать, сразу после окончания учебного заведения, вам все равно потребуется 20 лет. Если вы будете готовить директора аэропорта, вам потребуется 25 лет. Просто объем знаний, который должен быть у человека, не позволяет говорить о таких возрастах, которые упоминает Олег Тиньков.
Портнягин: А можете ли еще сказать, чем старше сотрудник, чем старше топ-менеджер, тем более стабильный, тем больше вероятности, что он останется на этой позиции, а не сменит ее, например, на свой бизнес или на какую-то другую компанию?
Каменщик: Нет, я бы так не сказал. Я бы сказал, что стабильность — это сложная неравномерная функция. Говоря о среднем человеке, не имея в виду никого конкретно, стабильность молодого человека достаточно невысокая, то есть она не достигает максимума в 18 или 20 лет, пока не начинают появляться признаки профессионализма, пока человек не зацепился. Когда он почувствовал, что он профессионал, это в известной степени сковывает неожиданные повороты судьбы. Человек, принимая решения, уже будет учитывать свой профессиональный опыт, давая ему оценку. Он уже не хочет начинать, не хочет снова стать школьником. Он уже не будет прыгать с места на место. Поэтому стабильность несколько возрастает в этот момент. После того, как растет профессионализм, стабильность начинает падать, потому что появляются предложения на рынке. Видите, кривая, больше, меньше, нестабильный, выше, ниже, и опять растет нестабильность. До какого момента растет нестабильность? Нестабильность нарастает, в среднем, наверное, лет до 50, пока человек получает много предложений на рынке. Поэтому, наверное, самый нестабильный персонал — это успешные люди в возрасте от 40 до 50, я бы сказал, потому что на них самый высокий спрос. Потом, по мере того, как спрос, извините за цинизм, начинает падать, — это происходит в зависимости от позиции, которую человек занимает, — для старших менеджеров позже, для младших менеджеров раньше, ну, скажем, в возрасте 50—55 лет, стабильность снова начинает нарастать, нестабильность, соответственно, падать. Есть и вспомогательные индивидуальные факторы. Например, рождение ребенка повышает стабильность. Взятие ипотечного кредита повышает стабильность.
Портнягин: Больше мотивации — больше ответственности.
Каменщик: Да, да, да. Слабое здоровье повышает стабильность. Какие-то индивидуальные факторы работают. У женщин обыкновенно стабильность выше, чем у мужчин. Словом, сложная функция.
Портнягин: Еще очень важный вопрос. В Вашей группе компаний … 18,5 тысяч человек.
Каменщик: Включая студентов.
Портнягин: А сколько направлений, сколько юридических лиц?
Каменщик: Я думаю, правильнее было бы переформулировать вопрос, и ответить на него. Нас 18 бизнесов, но бизнес не равен юридическому лицу. В терминах юридических лиц, я думаю, нас около 200, а в терминах бизнеса нас 18.
Портнягин: Вы же это не рассматриваете, как одна компания DME, а прям разные абсолютно подразделения со своими руководителями, с разными системами и т.д.?
Каменщик: Да, да. Мы дифференцируем их на бизнесы.
Портнягин: То есть по факту у Вас 18 бизнесов?
Каменщик: Да, по факту у нас 18 бизнесов.
Портнягин: Вот у меня вопрос. У Вас есть 18, грубо говоря, партнеров, которые Вас окружают. Это вот руководители, директора и т.д. Как сделать так, чтобы они были мотивированы? Как сделать так, чтобы они оставались в обойме и продолжали руководить качественно и правильно теми направлениями, которые у них есть? Вы как-то их по-особому набираете? Вы как-то по-особому с ними общаетесь? Или, может быть, Вы делаете мотивацию такую, либо эти ребята серьезные, которые стоят вокруг нас, не дают им уходить? Что происходит?
Каменщик: Силовые методы воздействия — вообще не сценарий. Среди серьезных людей не рассматривается даже в шутку. Какие методы в конечном счете? Самое простое, кстати, это не первое. Вы должны платить по рынку, просто должны платить рыночные деньги. Это важно, но это вроде бы самое простое. Второе обстоятельство состоит в том, что любой из нас, менеджеров, и вообще людей, очень ценит ясность. Любой человек очень ценит ситуацию, когда он точно знает, что от него хотят. И, следовательно, если вы можете создать такой порядок — Наполеон говорил, что неважно какой строй, люди любят порядок — вот если вы можете создать такой порядок, при котором сотрудники с большей, чем на рынке, ясностью понимают свои обязанности, вы получили преимущество в этом аспекте. Это второе, кстати, гораздо более важное обстоятельство. Третье обстоятельство — это справедливость. Вы должны быть справедливы в конечном счете. Вы можете требовать, сердиться, можете ругаться или хвалить, но ваши действия не должны носить случайный характер. Не должно быть беспорядка, неразберихи и коррупции. Для этого вам нужен порядок. Вам нужно так организовать внутреннюю жизнь, чтобы уровень — не бывает нулевой коррупции, не бывает нулевого беспорядка, не бывает нулевой неразберихи — но, когда вы можете снизиться в неразберихе, беспорядке или коррупции против рынка, по отношению к рынку, вы получаете преимущество. Это третье обстоятельство. Четвертое обстоятельство — вы должны быть, не очень люблю слово «инновационными», креативными что ли. И ваша креативность должна быть не теоретическая, а внедренческая. То есть вы должны проходить весь путь от задумки, что, кстати, неочевидно, сложная задача в бизнесе, от задумки до внедрения через обучение. Обязательно на пути у вас — обучение. В такой ситуации, когда изменения постоянно происходят, люди все время ворчат, они недовольны, им кажется, что их мучают, потому что любой из нас страдает, и мы с тобой, Дмитрий, тоже страдаем из-за изменений, но потом, когда они смотрят назад, и видят, что они сделали, и ты им говоришь: «Слушайте, вы — лучшие. Вообще никакого сомнения, в таком-то вопросе в стране», и они думают: «Слушайте, ведь, правда. Мы лучшие в таком-то вопросе в стране». Возникает четвертый фактор, который держит. Они хотят быть лучшими. Быть лучшими — это школа. Нельзя быть, очень сложно и проблематично, быть лучшим в неблагоприятной для этого обстановке, в неблагоприятном для этого окружении. Очень сложно и проблематично быть лучшим в неблагоприятной для этого обстановке, в неблагоприятном для этого окружении. И вы можете уйти из Большого театра и перейти в региональный ТЮЗ, но вы ушли из Большого театра. Вам как-то неловко. Даже если в ТЮЗе будут больше платить денег. Понятно, вопрос соотношений, но для вас все равно фактор быть Большим театром становится преимуществом. И вот он достигается таким способом, как я описал.
Портнягин: Основной фактор – это же вся компания, правильно?
Каменщик: Да, конечно, в целом. Это складывается из маленьких элементиков ...
Портнягин: Ее репутация…
Каменщик: Да-да, в большую картину.
Портнягин: А личные отношения? Вы за это или против?
Каменщик: Вот, наверное, искренний ответ такой. По крайней мере, в том возрасте, в котором я нахожусь. Кстати, в течение всей карьеры я придерживался именно этого взгляда. Я не делаю ставку на личные отношения. Я не считаю, что это фактор. Более того, мне кажется, что какая-то эмоциональная дистанция с сотрудниками – это скорее преимущество, нежели недостаток.
Портнягин: А Вы жесткий? Жесткий как руководитель? Жесткий как человек?
Каменщик: Не знаю, не знаю. Мне трудно судить.
Портнягин: А какой стиль управления Вы выбираете? Т.е. дистанцироваться, правила, инструкции, бизнес-процесс, правильные люди?
Каменщик: Технологичный, технократичный, если хотите. Мне не нравится такой кавалерийский, случайный, когда ты чем-то увлекся, и все занимаются этим. После этого у тебя поменялись интересы, ты об этом забыл, бросил, теперь все бегают туда, куда ты их послал, потому что у тебя появились новые увлечения. К тебе кто-то зашел, рассказал, как он вернулся из командировки, и ты теперь хочешь, чтобы было все, как у них. Мне кажется это суматошным и бессистемным. Мне нравится, не факт, кстати, что я добился такого положения вещей. Я сейчас говорю «про нравится-не нравится», а не получается–не получается. Мне нравится скорее технологичный, технократичный, когда и ты ведешь себя системно, предсказуемо, у тебя план на большую перспективу, о котором ты всем подробно рассказываешь. Он сложен, но систематизирован. Есть логика, есть взаимосвязь. Ты можешь выиграть любую дискуссию с любым сотрудником. Дискуссии, кстати, в нашей культуре очень поощряются, и мы очень ценим людей, у которых свое мнение по всем вопросам, они ворчат, им все не нравится, они не хотят, пока не разберутся выполнять никакие команды. Вот командный стиль, мне, кстати, тоже не нравится, вот именно по этой причине. И я испытываю сильный дискомфорт от работы с людьми, которые мне говорят «есть», «так точно», не разбираясь, не понимая, не осознавая глубины. Скорее мне нравятся люди, которые говорят «я не понимаю». Меня может это раздражает, кстати, не может быть, а точно, меня это раздражает. «Я не согласен», «я так не хочу», «объясните мне, почему так», «я не хочу делать то, что я не понимаю», «я не хочу просто выполнять команды», на мой взгляд, вот такой (палец вверх) тип человека. Для меня наиболее комфортный – который все время спорит. Но именно на такого человека вы можете положиться, именно такой человек дает вам добавленную стоимость. Но вы должны быть подготовлены для столкновения с такими людьми. Вы не можете такому сказать: «Я начальник, я тебе деньги плачу, не ты мне. Ну-ка, делай, что я сказал».
Портнягин: Не понимает сути вещей.
Каменщик: Да, да, да. Если он тебя побьет в содержательной дискуссии, то ты должен сказать: «Старик, ты прав». И сделать так, как он сказал. А если тебя везде будут бить в содержательной дискуссии, возникает вопрос о лидере. Кто после этого лидер? И должен ли ты вообще, имеешь ли ты право после этого управлять своим коллективом.
Портнягин: Вы начинали бизнес в 90-х. Время достаточно непростое было, как правило, предприниматели, которые начинали бизнес в 90-х достаточно жесткие, эмоциональные, в каких-то моментах готовые решать вопросы, может быть, даже, с одной стороны, и на эмоциях. Вы изначально были таким системным, спокойным человеком, либо Вы в процессе нарабатывали этот навык? Что Вам дал тот опыт, когда Вы работали в 90-е?
Каменщик: Дима, я бы хотел поправить. Мне приятно, что я произвожу впечатление спокойного человека, я не спокойный человек. Я эмоциональный, достаточно быстро вспыхиваю, к сожалению, должен это признать. Остро реагирую, бурно все переживаю, держу себя в руках. Но эмоции переживаю очень ярко, я не спокойный человек. Но это не мешает мне быть последовательным и технологичным. До тех пор, пока я контролирую себя, я могу рассуждать здраво и действовать системно, в соответствии с планом. И если я чувствую, что план плох, я его должен пересчитывать. И с этой точки зрения неважно, в каких годах я начал бизнес. Кстати, отвечая на вопрос, я сразу таким был или нет: как я помню, я сейчас, наверное, необъективен, кстати, как и всегда человек, толкуя о самом себе, но, как мне кажется, и в 90-х годах я тоже был скорее системным и технократичным, чем склонным к эмоциональным, импульсивным поступкам. Эмоциональная реакция не равна, в моем случае, эмоциональному поступку. Но понимая, кстати, зная эту особенность, если я столкнулся с чем-то до глубины души возмутившим, я запрещаю себе принимать решения. Я знаю, что мне нельзя принимать решения, надо подождать до завтра.
Портнягин: Вы берете паузу…
Каменщик: Я специально беру паузу. Это не истерика, вообще не читается со стороны, но никто не видит, что со мной происходит, но, если я чувствую, что я взволнован, я чувствую, что я возмущен или восхищен, наоборот, я запрещаю себе принимать решения. Я подожду день или два, учитывая этот недостаток.
Портнягин: А если все-таки происходит какой-то конфликт, например, и Вы можете выругаться, Вы можете как-то высказаться, может быть, неправильно, с одной стороны, что Вы можете задеть человека, хоть он, может быть, и не на самой высокой позиции, а, например, обычный парень, который работает там, например, и развозит какие-то чемоданы там и так далее, Вы потом можете позволить себе извиниться перед этим человеком, и вообще, как поведете себя в этой ситуации?
Каменщик: Да-да-да, спокойно совершенно. Совершенно спокойно, скорее даже с облегчением извинюсь, объяснюсь. Кто подвержен столкновениям со мной? Наверное, мои топ-менеджеры. Вот с этим неприятным аспектом личности не сталкиваются сотрудники ниже самых старших руководителей. С мидл-менеджерами, с младшими менеджерами, с рядовыми сотрудниками, я более чем выдержан.
Портнягин: Вы с ними не взаимодействуете.
Каменщик: Я взаимодействую, но более чем выдержан. Контекст не поощряет, сам контекст не разрешает мне проявлять эмоций. Но эмоции могут быть проявлены в отношениях со старшими руководителями. С ними я могу быть искренним и категоричным. Мои отношения с ними более доверительные и близкие, я позволяю себе больше. Мучаюсь потом страшно. Я просто мучаюсь, не могу заснуть, на следующий день иду объясняться. Или через несколько дней иду объясняться.
Портнягин: Я еще раз скажу, что это большая удача встретиться с Вами и задать Вам вопросы. Потому что людей из списка, как бы это ни звучало странно, мы все равно так или иначе хотим найти и познакомиться, и все-таки узнать какие-то интересные вопросы, что касается предпринимательства, что касается ведения бизнеса, дел, коммуникаций с людьми, связей. У меня есть такой вопрос. Помните ли Вы, как стали предпринимателем? Когда почувствовали, что Вы предприниматель: когда у Вас есть бизнес, у Вас появились первые деньги? Или вообще, где этот переломный момент случился, сколько Вам было лет, когда Вы сделали этот осознанный выбор?
Каменщик: Мне был 21 год, я жил в Москве, учился в МГУ…
Портнягин: Это Вы прилетели только из Екатеринбурга?
Каменщик: Я второй раз уже прилетел из Екатеринбурга. Первый раз я прилетел, поступил в Московский энергетический институт. Отучился там год, потом меня забрали в армию. И после армии я решил, что поступлю в МГУ. Я решил поступать в московский вуз. Я не успел уйти из одного вуза, подал документы в другой. И из-за этого еще год отработал на Свердловском телевидении.
Портнягин: Кем работали?
Каменщик: Помощником режиссера. Очень интересный опыт, кстати. Я вспоминаю о нем с большим удовольствием. Потом поступил в МГУ второй раз, на философский факультет, и вот началась гиперинфляция. Мне 21-22 года. Так получилось, что я остался без родителей, можно сказать. Без их поддержки. И я стал остро нуждаться в деньгах. Я хорошо учился, и мне платили 55 рублей…
Портнягин: Стипендия?
Каменщик: Да, стипендия. Которой мне хватало на два обеда в профессорской столовой МГУ. Которая в главном здании. Я помню, что в какой-то момент инфляция скакала, и я обнаружил, что 55 рублей хватает на 2-3 обеда. И я просто стал нуждаться в деньгах. Первоначально, я не хотел работать, я хотел учиться и вообще плохо относился к предпринимателям. Они мне казались хапугами, вульгарными, далекими от культуры и науки. Если бы меня спросили, если бы мне сказали, что я буду предпринимателем, я бы не то что бы не поверил, я бы разозлился такому повороту. Только не это. И я не собирался быть предпринимателем первоначально. Я просто хотел заработать денег, чтобы учиться дальше. И начал работать. Работать я начал в сфере организации грузовых перевозок. Так получилось, что я начал заниматься организацией грузовых перевозок. В известной степени мы с тобой коллеги. И у меня просто пошло дело. Появились представительства, в начале в одной стране, потом в двух, потом в семи, потом в десяти странах. Наши самолеты, которые мы фрахтовали, у нас тогда не было своего парка, стали летать не по всему миру, но по большому количеству, по очень хорошей географии.
Портнягин: Вы с кем-то начинали работать? У Вас был какой-то партнер или Вы пришли уже в готовый бизнес? Или создавали с нуля?
Каменщик: Нет, мы создавали с нуля. Мы создавали сами.
Портнягин: Это Ваши машины были?
Каменщик: Мы арендовали. У нас ничего не было. Мы начинали с такими же студентами, кто был моими знакомыми в Москве, в чужом городе, где у меня не было ни родственников, ни друзей.
Портнягин: А где Вы клиентов искали?
Каменщик: Клиентов мы искали среди тех, кто тогда занимался «челночными» перевозками. Помните, такие были в 90-х годах?
Портнягин: Сумочники.
Каменщик: Да-да-да. И мы просто к ним подходили, а потом уже и подходить не надо было, мы просто стали известными, и они подходили к нам. Мы делали для них сервис доставки товаров народного потребления из самых разных стран, и в другую сторону: потом научились работать с обратной загрузкой, наши самолеты стали и в движении в другую сторону забирать какой-то груз. Словом, мы потихонечку стали такой большой карго-логистической компанией, заработав таким образом первоначальный капитал. Вот, Вы же говорите про душу. В какой момент я почувствовал, в какой-то момент я понял, что я предприниматель, и всё. Как раз тот самый предприниматель, которым я не хотел быть и которых презирал. И забавно то, что мне очень нравилась работа, в этот момент я уже не хотел никуда уходить. Мне содержание работы нравилось, уже не деньги.
Портнягин: То есть сам процесс.
Каменщик: Да-да. Природа труда мне нравилась очень. Мне нравилось разрешать неразрешимые задачи, придумывать эти сложные бизнес-механизмы.
Портнягин: Брать ответственность на себя.
Каменщик: Естественно, брать на себя ответственность. Когда ты говоришь, что, вот, сделайте так, и у вас все получится. Тебе говорят: ну, кто ты такой, что ты так говоришь? Ты должен в этот момент сказать: так, слушайте, вот, давайте, попробуйте, и вы увидите, это я вам говорю. Ну и вот, раз, два, три, у вас появляется авторитет, как всегда, его же надо завоевывать, он же не дается просто так. К тому же мы начинали со студенческой стипендии, у нас не было никакого стартового капитала. Мы все были вот такого возраста – двадцать с небольшим лет.
Портнягин: Университет закончили все-таки?
Каменщик: Университет позже я закончил.
Портнягин: Хорошо закончили?
Каменщик: Да-да, очень хорошо.
Портнягин: Вам это пригодилось в будущем?
Каменщик: Обучение вообще полезная, универсально полезная вещь. Никогда не знаешь, как тебе пригодится то или иное знание.
Портнягин: И обучение как теория, так и практика там, где Вы работали помощником режиссера, да?
Каменщик: Работа помощника режиссера мне тоже очень нравится, с теплотой сейчас вспоминаю.
Портнягин: Получается, Вы только один раз по найму работали?
Каменщик: Получается, что с совсем небольшим исключением, да, работал один раз. Совсем недолго.
Портнягин: Потом, как я понимаю, Вы пришли в нишу грузовых перевозок на авиатранспорте, потом…
Каменщик: Нет, мы сразу начинали на авиатранспорте работать.
Портнягин: Сразу авиатранспорт.
Каменщик: Мы сразу начинали. Собственно, мы так и оказались в Домодедово. Мы в Домодедово пришли не потому, что мы хотели заниматься аэропортовым бизнесом.
Портнягин: Как Вы увидели в первый раз Домодедово? Что он из себя представлял тогда?
Каменщик: Ну, Вы помните, это был старенький.
Портнягин: Поменьше здание было, да?
Каменщик: Да, это был старенький, совсем старенький аэропорт. Когда мы сюда пришли, они, скажем, за полгода до этого получили только право делать первые международные полеты. У них был сертификат международного аэропорта, но международных полетов они еще не делали. Хотя теория и право было, но практической международной деятельности у них тогда еще не было. И вот именно с нашими заказами связано появление международной деятельности в аэропорту. Мы были первыми платежеспособными заказчиками, которые фрахтовали у них Ил-76ТД, у них было 4 самолета, из-за которых мы сюда и пришли, из-за этих Ил-76ТД, и потихонечку международная деятельность появилась. Аэропорт был маленький, я помню, что в момент, когда мы стали отвечать уже за аэропорт, это тоже постепенно все происходило путем запуска серии инвестиционных проектов, мы ничего не приватизировали, мы просто брали какой-то объект, который нам поручало Домодедовское производственное объединение гражданской авиации, и делали его реконструкцию, вкладывая те деньги, которые зарабатывали на карго-логистике; и в какой-то момент, когда вот этот процесс интеграции аэропортовой уже подходил к концу, можно сказать, момент, когда я заступил на свою нынешнюю должность, так, по большому счету, мы перевозили два с небольшим миллиона человек. Мы были совсем маленькими и, кстати, убыточными. Не наши бизнесы, а старый государственный бизнес был убыточным, и не вызывал никакого инвестиционного энтузиазма ни у кого.
Портнягин: Но Вы поверили в этот проект.
Каменщик: Да, да.
Портнягин: Почему Вы поверили? Почему никто не верил, а Вы поверили? Когда смотришь на цифры и понимаешь, если предприятие убыточное, особой веры это не добавляет.
Каменщик: Может быть, история. Учитывая, что все-таки первым бизнесом был бизнес, которого не было совсем, мы сладкий вкус плодов приватизации совсем же не познали, потому что у нас не было альтернативы, мы даже не понимали, что есть такой вот легкий сценарий: получить прибыль, и государственный бизнес, и стать бенефициаром его больших оборотов. Мы начинали с бизнеса, которого не было совсем. И студентами. И поэтому нищета нас вообще не пугала, и, следовательно, не пугала и убыточность. Мы понимали, как из ничего можно сделать бизнес. И как раз, помните, я говорил, что природа деятельности мне нравится, природа труда? Именно вот это в природе труда мне и нравится: что вы решаете задачи, которые, на первый взгляд, кажутся неразрешимыми. И вдруг потом оглядываетесь назад – а бизнес уже большой.
Портнягин: Вот про оглядываться назад. Многие предприниматели, начинающие смотрят и думают: вот бы мне стать миллиардером, вот бы мне такие возможности. Вот тот парень, который учился в МГУ, и у него была стипендия 55 рублей, и вот тот Дмитрий Владимирович, который сидит сейчас, и у него огромное состояние, огромный аэропорт. Как вы себя сейчас ощущаете? Вы сделали то, о чем Вы мечтали? Довольны ли Вы тем результатом, который у Вас сейчас есть?
Каменщик: У ответа есть два слоя. Мне кажется, что я живу именно такой жизнью, которую сам себе наметил, и чувствую себя счастливым человеком. Вот, безусловно, ответ: да. Без колебаний. Я чувствую себя счастливым человеком, мне нравятся и результаты, которых я добиваюсь, и природа той деятельности, в результате которой я добиваюсь этих результатов. Мне нравится сам процесс. Такое бывает иногда, что ты зарабатываешь деньги, но тебе не нравится, как ты зарабатываешь эти деньги. У меня такого нет. Наверное, так сложилось. Может быть, просто повезло, что мне нравится и то, как, и то, что. Но в смысле, вот вы спрашиваете, как я чувствовал себя тогда и как чувствую себя сейчас, - я бы сказал, что и тогда, и сейчас, и, похоже, еще до того, как было это тогда, в возрасте 10 или 12 лет, или 16 лет, я всегда чувствовал себя одинаково. Самому себе ты кажешься всегда одинаковым. Самоощущение у человека не меняется.
Портнягин: Меняется картинка…
Каменщик: Да-да, меняется пейзаж за окном, меняются кресла, на которых ты сидишь, меняются люди, с которыми ты работаешь, меняется масштаб задач, но ощущение от этих задач абсолютно одинаковое. Сложная контрольная в третьем классе пугала меня ничуть не меньше, чем сложные проблемы, которые стоят передо мной сейчас. Масштаб изменился, ощущения остались те же.
Портнягин: Чувствуете внутри себя тем пацаном, который раньше готов был идти в бой, готов был на любые свершения и так далее? Чувствуете ли ту энергию, которая была раньше?
Каменщик: Как я сказал, я чувствую себя одинаково. Прислушиваясь к себе, думаю, кстати, может быть, в этом есть даже какая-то драма, что ли, мне кажется, что ощущения в 10, 20, 30, 40 и в 50 лет одинаковые. Я не знаю, что будет дальше, я добросовестно говорю об ощущении.
Портнягин: Какие хобби у Вас, чем Вы развлекаетесь и как Вы отдыхаете? Это мой, наверное, последний вопрос.
Каменщик: Мне нравятся разные виды спорта. Я занимаюсь шанги, это такая система бирманского каратэ. Мне нравятся доски на воде. Например, кайтинг, мне нравится кайтинг, вейксерфинг нравится. Зимой мне нравятся лыжи, горные лыжи. Так развлекаюсь.
Портнягин: Спортом занимаетесь?
Каменщик: Да.
Портнягин: Питание, сон регулируете?
Каменщик: Я высыпаюсь, если Вы об этом. И за питанием аккуратно слежу, наверное, лет с 24, я думаю.
Портнягин: А режим? Во сколько Вы просыпаетесь и во сколько ложитесь?
Каменщик: У меня сдвинут режим. Я очень поздно ложусь и поздно встаю. Я прихожу на работу в двенадцать, в час, могу прийти в два часа. И ухожу во столько же.
Портнягин: То есть примерно двенадцать часов Вы можете отработать спокойно.
Каменщик: В среднем, да, продолжительность рабочего дня получается где-то 12-13 часов в день на больших пробегах времени.
Портнягин: Все.
